С феями шутки плохи [litres] - Кира Измайлова

Глава 5

Следующий день выдался хлопотным. Тетушка с кузиной суетились и совсем меня загоняли, даже присесть некогда было. Когда наемный экипаж скрылся за поворотом, я с облегчением упала на лавку, чтобы передохнуть пару минут.

Правда, рассиживаться было некогда. Хорошо, что воды я нагрела заранее, а долго нежиться в ванне не собиралась. Соорудить прическу я могла и сама, несложную, конечно, но волосы у меня достаточно длинные, чтобы уложить их короной вокруг головы. Если косу плести не туго, получается пышная прическа… Вот только вуали не было!

Тут меня осенило, и я кинулась в тетушкину комнату. У нее ведь осталась шляпка от траурного наряда, а на той была вуаль, я помню… Перебрав шляпные коробки, я нашла искомое и, мысленно помолившись, чтобы в ближайшее время траур тетушке не понадобился, присвоила эту вуалетку.

Платье – старомодное, верно, теперь туфли… веер и перчатки наготове. Немного краски на лицо – извини, Агата, я взяла всего лишь чуточку пудры и помады, и завершающий штрих – драгоценности. Жемчужный гарнитур, последняя работа моего отца, с которой он не смог расстаться: колье, серьги и маленькая диадема, к которой очень удобно было прикрепить вуаль.

Памятуя о том, что Фея Ночи обещала навестить меня перед отъездом, я вышла на крыльцо. И верно – тьма сгустилась, и она явилась…

– Недурно, – сказала она, заставив меня повернуться, – очень даже недурно. Но немного простовато… Я о платье, а не об украшениях.

Я улыбнулась: назвать эти украшения простыми смог бы не каждый.

– Хотя им тоже не будет лишним придать немного таинственного флера, – добавила Фея Ночи. – Встань-ка ровно!

– Вы же сказали, что не можете превратить мое платье в бальное, – не удержалась я.

– Я и не собираюсь ничего превращать. А добавить несколько капель ночной росы…

Драгоценные камни в ожерелье вспыхнули, как та самая роса в свете звезд, а жемчужины засияли, словно кто-то нанизал на нить десятки маленьких лун.

– Горстка звезд из глубин Млечного Пути, – Фея Ночи взмахнула рукой, и темно-лиловое платье мое будто заискрилось, диковинные созвездия вспыхивали и угасали. – И немного ночного тумана.

С этими словами она небрежно дернула свою вуаль, оторвав клочок. Я, повинуясь жесту, сняла свою, и верхнюю часть моего лица закрыла туманная пелена, впрочем, тут же сделавшаяся прозрачной. Она мягко колыхалась, прохладой касаясь лба.

– Теперь тебя никто не узнает, – улыбнулась Фея Ночи. – Но с рассветом звезды померкнут, а туман рассеется, имей это в виду. Да и на свету все это выглядит не так роскошно, так что если подвернется удобный случай, уводи собеседника на темную галерею…

– Я не собираюсь оставаться там до утра, да и по галереям бродить не вижу смысла, – сказала я. – Благодарю вас, и… я слышу стук копыт, это, должно быть, экипаж!

– Постой, – велела она. – Покажи-ка туфли!

Я приподняла подол.

– Чуть не забыла, – сказала Фея Ночи, поднесла руку ко рту и легонько подула, словно на ладони у нее был пепел, и черные туфельки работы дядюшки Уолдо тоже засияли мириадами крохотных звездочек. – Ерунда, право слово. Просто горстка звездной пыли, осыплется – не жаль. Что ж, иди! Карету уж украшать не стану…

Я поблагодарила еще раз и бросилась в дом. Подхватила плащ – тоже старый, матушкин, таких уже не носят, – прикрыла им сверкающее платье, заперла двери и выбежала на улицу.

Экипаж поджидал за углом – неприметная карета, запряженная парой вороных. Молчаливый слуга помог мне забраться внутрь и вскочил на запятки, кучер щелкнул кнутом, и сытые кони резво помчали ко дворцу.

Дворец сиял огнями. Я поняла, что была права, решив задержаться: у парадного входа не протолкнуться было от экипажей, людские реки текли по широким лестницам, и я, подумав, осталась в карете. Лучше переждать немного.

– Любезный, – позвала я, высунувшись наружу, – нельзя ли предупредить вашего господина, что я задержусь? В эту толчею, сами видите, даже сунуться страшно!

– Сию минуту, – ответил он и убежал куда-то в сторону. Должно быть, там имелся вход для прислуги.

Вернулся он довольно быстро – я, правда, уже успела насмотреться на ошеломительные наряды и богато украшенные экипажи – и сообщил:

– Его светлость ждет. Просил передать – та девушка еще не появля…

Слуга едва успел отскочить – его чуть не сшибла роскошная золоченая карета, запряженная шестериком. Белые кони встали как вкопанные, лакеи соскочили с запяток, открыли дверцу и помогли хозяйке выбраться.

Едва она появилась, поздний вечер вдруг показался белым днем: нежно-голубое платье сияло, сияли золотые волосы красавицы, да и сама она просто лучилась от радости. Она остановилась, озираясь в полнейшем восторге, а потом, спохватившись, бросилась вверх по лестнице. Мне показалось, будто каблучки ее выстукивают звонкую мелодию…

«Пора», – решила я и распахнула дверцу кареты.

Слуга сопроводил меня до дверей, принял мой плащ и с поклоном удалился.

Распорядитель назвал мое имя, но в гуле голосов его все равно никто не расслышал, кроме стоящих рядом. Маргрит Тиан – так назвал меня Черный герцог.

Наблюдать за происходящим в огромном зале было неимоверно интересно.

Дворяне, ясное дело, держались своей компании, зажиточные горожане и ремесленники – своей, и каждая из таких групп, несомненно, всецело осуждала и с упоением обсуждала другую. Я увидела даже несколько смелых крестьянок, принарядившихся ради такого события в лучшие свои наряды, яркие, с замысловатыми вышивками, очень симпатичные. Девицы не робели, с искренним любопытством разглядывая изысканные одеяния благородных дам и пышные уборы купеческих дочерей и зажиточных горожанок. Думаю, пришли они ради того, чтобы в старости рассказывать внукам, как побывали на королевском балу и даже видели самого короля! История эта обрастет самыми невероятными подробностями, а когда-нибудь станет сказкой о том, как простая девушка запала в душу принцу…

Вон как та, в голубом платье: принц как раз беседовал с нею, явно не узнавая в незнакомой принцессе простушку Эллу. Что ж…

Я издалека увидела герцога – трудно не разглядеть такую оглоблю – и, огибая беседующих гостей, подошла к нему поближе. Он разговаривал с седым мужчиной, и я, чтобы не показаться невежливой, встала неподалеку, вполоборота, делая вид, будто разглядываю убранство зала.

Герцог не раз и не два бросал на меня взгляд, но явно принимал за обычную гостью. С одной стороны, это не могло не радовать, но с другой… Фея Ночи ведь сказала «никто тебя не узнает»! Выходит, и он тоже?